— Время… — прохрипел Лукан, и голос его оборвался. Он сделал вторую попытку: — Который час?

— Скоро полдень. Я хотела тебе позвонить, когда проснулась, но ты все время дежуришь по ночам, и я ждала, насколько хватило терпения. У тебя такой уставший голос. Я тебя разбудила?

— Нет.

Лукан попытался перевернуться на бок, почувствовав прилив сил после нескольких минут разговора с Габриэллой. Ему нужно было встать и выйти на поверхность сегодня же ночью. Смерть Конлана требовала отмщения, и вершить правосудие должен он.

И чем безжалостнее будут его мечи, тем лучше.

— Так с тобой все в порядке? — недоверчиво переспросила Габриэлла.

— Да, все хорошо.

— Отлично. Я рада это слышать. — В ее голосе послышались игривые нотки. — Ночью ты исчез, как мираж, был — и вот тебя уже нет.

— Кое-что произошло. Мне срочно нужно было уйти.

— Хм-м… — Габриэлла растерялась от того, как резко он оборвал фразу, давая понять, что эта тема закрыта. — Полицейская тайна?

— Что-то вроде этого.

Лукан попытался встать на ноги и поморщился, во-первых, от боли, пронзившей все тело, во-вторых, от невозможности сказать Габриэлле правду о причине, заставившей его в спешке покинуть ее дом. Жестокая война, предстоящая Роду, очень скоро станет реальностью и для нее. Сегодня ночью Гидеон нанесет ей визит.

— Послушай, мы с подругой вечером идем на занятия йогой, в девять я освобожусь. Если ты не на дежурстве сегодня, может быть, зайдешь? Я приготовлю ужин. Будет своего рода компенсация за маникотти, которые тебе не удалось попробовать. Возможно, сегодня нам удастся хорошо поужинать.

Слова Габриэллы заставили его улыбнуться, и лицо мгновенно обожгла боль. От многозначительного предложения Лукан почувствовал возбуждение, которое не вызвало никакого болезненного отклика в теле, о чем он сильно пожалел.

— Я не смогу увидеться с тобой, Габриэлла. У меня… дела.

И главным среди них была необходимость подкрепиться, а значит, ее не должно быть рядом. Плохо, что она предлагает ему себя, не понимая, какая опасность угрожает любому человеку, оказавшемуся сейчас рядом с ним.

— Ты разве не знаешь, что работа убивает человека? Иногда даже трудоголик должен позволять себе короткую передышку. — Габриэлла продолжала соблазнять его. — Вообще-то, я сова, и если ты освободишься пораньше и решишь, что тебе нужна компания…

— Прости, в другой раз, — оборвал ее Лукан, отлично зная, что другого раза не будет. Он сумел-таки, превозмогая боль, подняться и сделал несколько неуверенных шагов в сторону двери. Гидеон должен быть в лаборатории, а это в самом конце коридора. Адская мука ползти туда в таком состоянии, но Лукан был настроен крайне решительно. — Я пришлю к тебе кое-кого сегодня вечером. Он… он мой коллега.

— Зачем?

Лукан дышал с трудом, переставляя слабые ноги, но останавливаться не собирался. Он взялся за ручку двери.

— Сейчас на поверхности стало слишком опасно, — произнес он неестественно напряженно, — особенно после того, что случилось с тобой вчера днем в…

— Господи, забудь об этом. Просто мне показалось… это все глупости, и…

— Нет, это не глупости, — оборвал ее Лукан. — Мне станет спокойнее, если ты будешь не одна… лучше, чтобы кто-то находился рядом.

— Послушай, Лукан, в этом нет необходимости. Я взрослый человек, и со мной все в порядке.

Лукан даже не слушал ее возражения.

— Его зовут Гидеон. Он тебе понравится. Вы сможете… поговорить. Он поможет тебе, Габриэлла… даже лучше, чем я.

— Помочь мне? Что ты хочешь этим сказать? Это как-то связано с расследованием того убийства? И кто такой этот Гидеон? Он тоже детектив?

— Он все тебе объяснит. — Лукан вышел в коридор, приглушенный свет тусклыми блестками рассыпался по гладкому кафельному полу. За одной из дверей, в личных комнатах Данте, грохотал тяжелый металл. Из тренировочного зала тянулся запах смазки и недавно стрелявшего оружия. Лукан двигался к лаборатории медленно, пошатываясь. — Ты будешь в безопасности, Габриэлла. Клянусь тебе. А сейчас я должен идти.

— Лукан, подожди! Не вешай трубку. Скажи мне, что случилось!

— С тобой все будет в порядке, я обещаю. До свидания, Габриэлла.

Глава четырнадцатая

Звонок Лукану и его необычное поведение целый день не давали Габриэлле покоя. Смутное чувство тревоги не оставляло ее и вечером, когда они с Меган вышли из спортивного центра.

— Он был такой странный во время нашего разговора по телефону. Я не могу понять, то ли он испытывал сильную физическую боль, то ли пытался подобрать слова, чтобы отделаться от меня и больше никогда не встречаться.

Меган вздохнула и махнула рукой:

— Ты слишком все драматизируешь. Если действительно хочешь знать правду, отправляйся к нему в участок и все выясни.

— Ну нет, я не пойду. Что я ему скажу?

— Ты скажешь: «Привет, милый. Сегодня днем ты был какой-то грустный, я решила немного поднять тебе настроение. Вот и пришла». Можешь захватить с собой кофе и пончик для убедительности.

— Ну, я не знаю…

— Гэбби, ты мне говорила, что этот парень всегда был с тобой таким внимательным и предупредительным. А из вашего с ним сегодняшнего разговора следует только одно — он о тебе беспокоится. Раз он на дежурстве и не может сам о тебе позаботиться, он посылает своего приятеля.

— Он сказал: «На поверхности стало слишком опасно». Что значит это «на поверхности»? Какой-то военный термин? Не похоже на слова копа. — Габриэлла покачала головой. — Я, кроме имени, ничего о нем не знаю.

— Так иди и узнай. Давай, Габриэлла, прояви решительность. Выясни все, что тебя интересует.

Габриэлла представила себя со стороны: черные спортивные брюки, спортивная куртка на молнии с капюшоном; потрогала на затылке хвост, сползший набок после сорока пяти минут растяжек.

— Думаю, вначале нужно зайти домой, принять душ и переодеться.

— Боже! Вот это да! — Меган вытаращила глаза. Гэбби, ты боишься туда идти! С одной стороны, хочешь, с другой — придумываешь тысячи отговорок Признайся хотя бы себе, что этот парень тебе действительно нравится.

Даже если бы Габриэлла решилась это отрицать, ее выдала бы появившаяся на лице улыбка. Она посмотрела на свою все понимающую подругу и пожала плечами.

— Да, он мне нравится. Очень нравится.

— Тогда чего же ты ждешь? Отсюда до полицейского участка всего три квартала, и ты, как всегда, прекрасно выглядишь. Более того, думаю, он не раз видел тебя изрядно вспотевшей. Возможно, такая ты кажешься ему наиболее привлекательной.

Подруги рассмеялись, но сердце у Габриэллы было не на месте. Она действительно хотела видеть Лукана — все трепетало в ней в ожидании встречи, — но что, если во время телефонного разговора он просто старался деликатно от нее отделаться? Как нелепо она будет выглядеть, явившись в участок в роли его подружки. Выставит себя полной идиоткой.

— Хорошо, пойду в участок.

— Молодец! — радостно воскликнула Меган и закинула скатанный коврик для занятий йогой на плечо. — Ну все, я домой, Рэй заедет после дежурства. Но утром сразу же мне позвони, расскажешь, как все прошло. Договорились?

— Договорились, позвоню. Рэю привет!

Меган поспешила на электричку, отправляющуюся в 21.15, а Габриэлла двинулась в сторону полицейского участка. Она помнила совет Меган и по дороге купила сладкую булочку и стакан кофе, конечно же черного, она не могла представить себе, чтобы Лукан пил кофе без кофеина или с сахаром и со сливками. Набрав в легкие воздуха, Габриэлла, с кофе и булочкой в руках, переступила порог полицейского участка и, стараясь выглядеть непринужденно, направилась к дежурному.

К ночи самые страшные ожоги начали затягиваться. Под слезающими лоскутами обгоревшей кожи нарастала новая, здоровая и крепкая. Глаза все еще оставались чувствительными к свету, даже искусственному, но это уже не причиняло нестерпимой боли. Очень хорошо, потому что ему нужно выйти на поверхность и утолить голод.